29 октября в Севастопольском военном порту в ста метрах от берега на глубине 18 метров затонул от загадочного взрыва флагман Черноморского флота линкор “Новороссийск”. В результате катастрофы, по данным совета ветеранов “Новороссийска”, погибло 608 моряков. Официальных данных все еще нет. Последствия взрыва не расписывались в отечественной печати. Но кто его произвел - это до сих пор остается загадкой. Трое российских моряков произвели независимо друг от друга свои частные расследования. Первым о гибели “Новороссийска” написал капитан 2-го ранга историк отечественного флота Николай Черкашин. Он выдвинул версию, что линкор был подорван итальянскими боевыми пловцами, которые действовали самостоятельно или при поддержке коллег из НАТО. Версия заслуживает внимания потому, что “Новороссийск” (“Джулио Чезаре”) был одним из крупнейших кораблей итальянского флага и отошел СССР по репарациям в 1949 году. Взрыв мог быть актом мести командира “10 флотилии MAC” - подрывного отряда итальянских ВМС - Валерио Боргезе, который активизировал террористическую деятельность в послевоенные годы. На его счету - несколько диверсий, взрывов, покушений на политических деятелей и т.д. Боргезе, как ему казалось, недостаточно полно реализовал себя в годы войны с помощью управляемых человеком мини-подлодок “баркини” и “маиали”. Но как итальянцы сумели незаметно подойти к границе внешнего рейда Севастополя? Как проникли в боновые ворога гавани? Ведь в главной базе Черноморского флага имелась техническая система обеспечения безопасности стоянки кораблей. Но из документов, опубликованных другим офицером - Борисом Каржавиным в книге “Тайна гибели линкора “Новороссийск”, следует: в ночь катастрофы внешний рейд никем не охранялся; сетевые ворота были распахнуты, а шумопеленгаторы (им надлежало бы услышать, как работают электродвигатели итальянских транспортировщиков) бездействовали. Таким образом, крепость Севастополь, которая в свое время была неприступным бастионом для врага и запретной зоной для нас с вами, оказалась беззащитной со стороны моря. Недавний полет Руста на Красную площадь засвидетельствовал всему миру, что мы жили с распахнутыми “воздушными воротами”, гибель линкора “Новороссийск” говорит о том, что у нас были настежь и морские ворота. Большой вклад в расследование причин гибели корабля внес капитан 2-го ранга Октябрь Бар-Бирюков. В 1943 г. он юношей поступил в морскую спецшколу. В 1949-м лейтенантом начал службу на “Новороссийске”, с 1954-го командовал на линкоре артбатареей. Утром 29 октября 1955 г. он вернулся в Севастополь из Ленинграда и увидел свой корабль лежащим вверх килем. И вот уже несколько десятилетий Бар-Бирюков ищет ответы на множество вопросов. Главный из них: почему не удалось удержать на плаву поврежденный линкор, хотя несчастье случилось в родной бухте, где под руками имелись все средства? Почему так много людей погибло во время... спасательных работ. Кое-что становится ясным из недавнего рассекреченного отчета правительственной комиссии, прибывшей из Москвы, когда перевернутый “Новороссийск” еще оставался на плаву. Возглавлял ее заместитель Председателя Совета Министров СССР В.А. Малышев, один из руководителей Оборонпрома. Через несколько часов после катастрофы местные кагэбэшники уже нашли виновного - объявили, что взрыв произошел в артпогребе по вине капитан-лейтенанта В.В. Марченко, командира артдивизиона главного калибра. Марченко свою причастность отрицал, но это не помешало бы чекистам расстрелять его, если бы в споре водолазы не установили: взрыв был наружным и произошел под днищем линкора. Малышев принес извинения от имени правительства. Дай Марченко слабину, и дело превратилось бы в грандиозное судилище по поводу вредительства на флоте. После этого московской комиссией была предложена другая версия: линкор подорвался на немецкой мине. И Бар-Бирюков, и Каржавин, оба специалисты, утверждают, что 20 - 30 мин, выловленных в водах близ Севастополя, оказались недееспособными, у них пришли в негодность электробатареи. До сих пор не было и нет аккумуляторов, способных не разряжаться в течение десяти и более лет. Материалы комиссии только подтвердили версию Черкашина. Загадочный взрыв с правого борта (размер пробоины - 150 кв. м) пробил вертикальный канал через восемь палуб. Бар-Бирюков и специалисты убеждены - взрыв был точно направлен людьми, знавшими строение корабля. На линкоре имелось 13 погребов с боеприпасами (десятки тонн), но взрыв не задел тот из них, где хранились самые мощные запасы. Иначе от чудовищной детонации взорвались бы и окружающие суда. Нам как бы готовили второй Перл-Харбор: в бухте были сосредоточены главные силы Черноморского флота для участия в ноябрьском параде. Сама мысль об этом так напугала руководство ВМФ, что оно через своих спецов убедило Малышева принять заключение о немецкой мине, “проснувшейся” через 11-13 лет. Фантастика, тем более что водолазы обнаружили на дне не одну воронку от взрыва, а две. Однако версия о диверсии комиссией не разрабатывалась
