- Когда Мэри начала год назад просыпаться по ночами читать стихи, говоря, что они ей снятся, мы с женой не очень удивились, - рассказывает Алекс Финнеган, докер из Глазго, - даже можно сказать, обрадовались. Подумали, может, таланту нее. Стихи, на мой взгляд, были чудесные. Жена рядом с кроватью ставила диктофон, записывала... Мэри тогда девять лет было. "Поэтические ночи" случались нечасто, раза два-три в месяц. Все было чудесно: девочка читала стихи, родители их записывали и в меру гордились своим чадом. Гордились, пока... - Я, конечно, в поэзии не силен, - признается мистер Финнеган, - и Киплинг моим любимым поэтом не является, ну, может быть, кроме сказок про Маугли, которые я в детстве читал. Но есть вещи, как говорится, "на слуху". Поэтому, когда дочь вдруг во время ночного сеанса стала декламировать "Несите бремя белых...", я сразу узнал Киплинга. Это же программное стихотворение, я его еще со школы помню!. Девочка уверяла, что стихотворения этого не слышала и кто такой Киплинг, не знает. Не к чести родителей будь сказано, но семья Финиеган вообще любовью к литературе не отличается, и в доме, кроме комиксов и детективов, нет почти никакой литературы. Родители особого "дела" раздувать не стали, мало ли, ну, слышал где-то ребенок, запомнил, а потом выдал. - Только меня грызли сомнения, - продолжает отец семейства.- Я прослушал все записи стихов и обратил внимание, что многие из них написаны как бы от лица мужчины, к тому же порой встречаются слова, которые девочка в повседневной речи не употребляет. Тогда я позвонил своему приятелю, газетному репортеру, красно разбирающемуся в поэзии. Томас Далтон, репортер "Индепендентуординг", действительно хорошо разбирался в стихах, более того, Киплинг был его любимым поэтом, и он не раз пенял своему приятелю, что тот не знакомит дочь с творчеством такого, по его мнению, гения. Прочитав "собрание сочинений" Мэри, он заявил, что примерно треть всех стихов принадлежит перу Редьярда Киплинга. Позже, проведя идентификацию, он опознал чуть меньше половины стихов. Некоторые были изменены, в некоторых отсутствовали строфы... Остальные стихи никому не известны, ранее нигде не публиковались, но по стилю и фонетическому рисунку соответствуют творчеству Киплинга. - Мы не знаем, что теперь делать, - разводит мистер Финнеган руками. - Обращаться к каким-то врачам или, пуще того, к парапсихологам мы не хотим, чтобы не травмировать ребенка. Мы завели у себя собрание стихов поэта и проверяем каждое стихотворение. Опубликованных Мэри выдает все меньше и меньше... Один из знакомых Далтона, экстрасенс, которому репортер в очень осторожных выражениях, не называя имен, рассказал историю своего приятеля, выдвинул две гипотезы: либо девочка каким-то образом получает информацию из параллельного мира, в котором поэт умер значительно позже и написал много нового, либо дух Редьярда Киплинга таким образом выходит на контакт, пытаясь реализовать то, что поэт не успел написать при жизни. Разумеется, от такого объяснения отец девочки в восторг не пришел. Родители теперь думают: кого же считать автором стихов? Ну, с опубликованными ранее все понятно, а как быть с остальными? Сама Мэри говорит, что она просыпается от того, что слышит стихотворение и тотчас его запоминает (при выполнении школьных заданий подобной памятью она похвастаться не может). Родители пока не знают, как объяснить девочке, что некоторые стихи, услышанные ею во сне, уже где-то опубликованы...
